*~
                        С тобой
                  Забыв себя,
              Забыв всю боль
                         и раны.
                         Тебя -
                         любить
                        всегда,
                      хранить
                    в душе
                   любовь.    -    Стать лебедем
                  нежнейшей…белой Ладой…
                 стать песней, возрождая счастья нить..
                с Тобой ….стать той, которая по краю
                по - краю крыш вселенных бродит по ночам.
                ласкать тебя, оберегать душой, крылами,   
                и петь о Вечном, заглянув в глаза…
                Тебя...любить тебя и верить...
                 быть рядом…быть всегда с  тобой…
                   Прошу, храните его Боги…если не успею…
                       Всю подарить ему свою любовь….
    ~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~
    ~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~.~
                            Всю подарить ему свою любовь….
                           Прошу, храните его Боги…если не успею…
                         быть рядом…быть всегда с  тобой…
                      Тебя…любить тебя и верить...
                     и петь о Вечном, заглянув в глаза…
                   ласкать тебя, оберегать душой , крылами,
                  по краю крыш вселенных бродить по - ночам.
                с Тобой ….стать той, которая по краю
                стать песней, возрождая счастья нить..
                 нежнейшей…белой Ладой…
                  любовь.    -    Стать лебедем
                   в душе
                    хранить
                      всегда,
                       любить
                        Тебя
                        и раны.
          Забыв всю боль
                Забыв себя,
                     С тобой                     
                          ~*~

Обнажилось души остриё,
    И не верится, что всё вернулось.
                Как бы нас неудача не гнула,
                          Нам поверить в удачу пришлось.

В малахитовом царстве из снов
             Я построю не замки, а город.
                              И душою почувствовав  холод,
                                        Не войдешь ты в чужое жильё.
     
Потеряв ветер , звезды , зарю,
               В сером камне душа леденела.
                                   О тебе недопев неумело,
                                               Я душою куплет допою.

Моя жизнь словно искры огня,
              Поднимаясь сгорает по кругу,
                               Создавая неснежную вьюгу,
                                            Согревает без света меня.

У тебя заблестели глаза,
         И слеза пролилась на ресницы.
                           Равнодушные, серые лица
                                      Окружают, шепчась и виня.

Ты войдёшь, и твой внутренний свет
                          Заворожит  дома, переходы,
                                            Фонари, переулки, дороги...
                                                                    Получу я у жизни ответ.

И, топча мягкий шёлк из дорог,
                 Я покинул мной созданный город,
                                 Унося в бесконечность  и холод
                                                  Удивленный и нежный упрёк.

Возникла новая звезда,
плывет по водоему неба,
синеют окна и снежок
лежит,как сахар голубой.
Разбудят нас не поезда,
не запахи цветов и хлеба,
а то,что через долгий срок
мы наконец вдвоем с тобой.

Нет у кварталов тишины.
То разговор,то шум машины.
И даже под покровом снов
мир перевернут и распят.
А мы друг другом прощены,
ты женщина,а я мужчина.
Нам ни к чему отрывки слов,
и каждый миг бесценно свят.

Нам невозможно помешать
в любимых перевоплотиться.
Опустошенно и тепло.
Лежим,не закрывая глаз.
Нам приходилось столько ждать,
чтоб этой ночью насладиться,
что абсолютно все равно
жить или умереть сейчас.

Сижу в уютной тишине.
Диван, попкорн, хоккей, вратарь...
Вдруг муза шепчет в ухо мне:
"Аптека, улица, фонарь...".

К любимой музе с давних пор
Я отношусь, как к божеству!
Компьютер, клава, монитор:
"Зима! Крестьянин торжеству...".

Мне по душе тот разговор
И вдохновения игра!
А пальцы резво тычут в Word:
"Мой дядя самых честных пра...".

Звучит знакомо? Ерунда!
Лишь мне такое не слабо!
А муза шепчет, как всегда:
"Я к вам пишу, чего же бо...".

Они мне говорят, что я ругаюсь матом.
Они мне говорят. Они мне говорят!
А сами валят лес и расщепляют атом
При помощи него который век подряд.

А я не знаю, как перевести на русский
И слово из трех букв, и слово из пяти.
Ведь где-то я читал, что буквы - не игрушки,
Не стоит их плодить, сплавляя по сети.

Откуда мне все знать, я просто переводчик,
Я странник in the night, я диггер in the dirt.
Без этого огня я - равный среди прочих,
Но если чудо - бред, то как же без него?

К тому же я плохой паталогоанатом:
Что вижу - то пишу. Практически акын.
Они мне говорят, что я ругаюсь матом.
Но потому и мать, что у нее есть сын.

Наверное, поэт не может быть солдатом
Всего лишь потому, что в нем другой заряд.
И пусть они твердят, что я ругаюсь матом,
Мне без него никак, и я не виноват.

...

Я выйду на крыльцо дать повод рифмоплетам,
И сразу удивлюсь, как быстро мир погас.
Все бабочки в руках затихли отчего-то.
Каких-то сорок семь. Коротенький рассказ.

И ангелы поют (треклист и линк - под катом)
И смотрят мне в глаза. И паузу спустя
Они мне говорят, что я ругался матом.
Качают головой. Но все-таки - летят.

Я хотел въехать в город на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне,
На мосту, видно, мельник взгляд бросил косой,
И остался я на ночь с хозяйкою той.
Конь узду рвал из рук, в путь просился скорей,
Но не слышат влюбленные лучших друзей.
Я всю ночь до утра в той корчме пировал,
А на привязи конь обо мне тосковал.

Припев:
Белый конь, белый конь,
Я тебя потерял,
Белый конь от меня
По степи ускакал.
Белый конь, белый конь,
Потерял я коня,
Только снег, белый снег
Накрывает меня.

Я наутро проснулся с хмельной головой,
Я понять не могу, что же стало со мной?
Где хозяйка моя, что всю ночь обнимал?
В чистом поле один на снегу я лежал...
Где же белый мой конь, где с казною сума -
Было лето вчера, а сегодня зима!
Я хотел въехать в город на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулася мне...

…В окно задули горькие ветра,
Опять сентябрь… предзимьем обжигает.
Он,  не спеша, пространство обживает,
раскрашивая в пестрые цвета.
Долбят вселенную беспечные дожди,
присыпанные листьями фокстрота,
Скрипят его простуженные ноты,
чуть слышно просят – веруй и дождись….
Но не трепещут лунные шелка
и воздуха подвижные знамена,
Стучится осень лапкой мотылька
мне прямо в сердце стуком незнакомым.
А за окном - чужих домов углы…
Меняет зоны действий позолота,
Какие разные у осени полотна!
То вдруг скупы, то расточительно щедры…
Последним светом… островом багряным
пылает отходящая листва,
И светом этим страстным, винным, пряным
чужая насыщается весна.
…И  есть другая осень - как нора,
которая задушит и  проглотит.
Там  холст прожжен, и  выстрелом  дыра -
картины расползающейся плоти…
Окраска их тонально холодна,
На них  узор растительно-болотный,
изображенья жертвенных животных,
глядящих в самый угол полотна
уставшим взглядом старого масона.
И пахнет тленом, сладкою волной…
Примите ж мою осень полусонной!
Такой необратимой и больной….
Такой …  Ну, что ж, хватило б только вдоха,
И мудрых книг до самого утра,
Не так уж все бессмысленно и плохо,
мурлычет кошка… рядом… у окна.
-----------------------------------------------------
Кто осенью сгорает от любви,
Тот безоглядно, бешено рискует,
Ведь осень пишет кровью по крови,
Но золотом по золоту рисует!

Научитесь любить, даже если, не так уж и просто!
Научитесь прощать, даже если - потребует сил…!
Не судите о людях по внешности или по росту,
и не ждите, чтоб доброе…, делать вас кто-то просил.
Почему мы решили, услугой платить за услугу,
почему нет уменья, чтоб просто - вот так… ни за что?
Почему лишь к корысти записаны верной прислугой,
а процент по долгам принят нами как добрый зачёт?
Мы вот всё о приличьях, о чести, и даже о нравах,
глотки в спорах сорвали и лица «подправили» в кровь.
Как в бурьяне высоком блуждая в своих же неправдах,
на порочности круг всякий раз возвращаемся вновь.
Всё кричим на надрыве, что с неба придут да рассудят,
воздадут по заслугам, да так, что лишь только держись!
И ведь веруем исто, что нас-то самих не осудят,
полагая притворно, что в светлом текла наша жизнь.
Мне бы с цербером встречу, чтоб дал он своё разрешенье
хоть на миг воротится кому-нибудь из-за черты…?
Я бы с тем, кто придёт, говорил бы совсем не о вечном,
озаботясь вопросом по сложности очень простым.
Расспросил бы о карах, для тех, кто любовь уничтожил,
на заботах о ближнем и дальнем глумился, как мог.
Я бы выслушал всё, а потом бы ещё преумножил,
и на площадь, к толпе поспешил бы тотчас со всех ног.
Я бы дня не жалел, все, пугая их страшной наградой,
будто лишь для нелюбящих, ад за чертой распростёрт,
хоть не верю нисколько, наученный жизненной правдой,
что любовь в этом мире когда-то на страхе взрастёт….

Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом!...
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?...

Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы, - он счастия не ищет
И не от счастия бежит!

Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
    Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
    Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
    Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слез -
    Они растают и прольются.

Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,
    Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
    Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
    Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал - теперь она полна,
    Как кубок смерти, яда полный.

Погиб Поэт! - невольник чести-
         Пал, оклеветанный молвой,
         С свинцом в груди и жаждой мести,
         Поникнув гордой головой!..
         Не вынесла душа Поэта
         Позора мелочных обид,
         Восстал он против мнений света
         Один, как прежде... и убит!
         Убит!.. к чему теперь рыданья,
         Пустых похвал ненужный хор
         И жалкий лепет оправданья?
         Судьбы свершился приговор!
         Не вы ль сперва так злобно гнали
         Его свободный, смелый дар
         И для потехи раздували
         Чуть затаившийся пожар?
         Что ж? веселитесь... он мучений
         Последних вынести не мог:
         Угас, как светоч, дивный гений,
         Увял торжественный венок.

         Его убийца хладнокровно
         Навел удар... спасенья нет:
         Пустое сердце бьется ровно,
         В руке не дрогнул пистолет.
         И что за диво?... издалека,
         Подобный сотням беглецов,
         На ловлю счастья и  чинов
         Заброшен к нам по воле рока;
         Смеясь, он дерзко презирал
         Земли чужой язык и нравы;
         Не мог щадить он нашей славы;
         Не мог понять в сей миг кровавый,
         На что' он руку поднимал!..

         И он убит - и взят могилой,
    Как тот певец, неведомый, но милый,
         Добыча ревности глухой,
    Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?...

И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
    Но иглы тайные сурово
    Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
    И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
    Замолкли звуки чудных песен,
    Не раздаваться им опять:
    Приют певца угрюм и тесен,
    И на устах его печать.

- Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
      Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
      Про день Бородина!

- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
      Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
      Не отдали б Москвы!

Мы долго полча отступали,
Досадно было, боя ждали,
      Ворчали старики:
"Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
      О русские штыки?"

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
      Построили редут.
У наших ушке на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
      Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
      Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
      За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
      Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
"Пора добраться до картечи!"
И вот на поле грозной сечи
      Ночная пала тень.

Прилег я вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
      Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
      Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
      Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
      Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
"Ребята! не Москва ль за нами?
      Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!"
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
      Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
      И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
      Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!
Носились знамена, как тени,
      В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
      Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
      Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
      Слились в протяжный вой...

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
      И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны -
И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны,
      Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
      Богатыри - не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не Божья воля,
      Не отдали б Москвы!

Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня.
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскочу,
В степь, как ветер, улечу.

Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжелая с замком;
Черноокая далеко,
В пышном тереме своем;
Добрый конь в зеленом поле
Без узды, один, по воле
Скачет, весел и игрив,
Хвост по ветру распустив.

Одинок я - нет отрады:
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем;
Только слышно за дверями
Звучно-мерными шагами
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой.

Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленго листка;

Когда, росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо качает головой;

Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, -

Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, -
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога...